Сдержанность, кротость, воспитанность - все это было неотъемлемой частью всякой благовоспитанной девушки, а Джоанна Терпин себя к числу последних причисляла без сомнений, хотя из ряда всегда выделяла. Ее воспитанию опекун уделял огромное количество времени. Никто не знает, хотел ли он вырастить ее идеальной для себя спутницей, но скрытую от всех Джоанну старались воспитать в соответствии со всеми канонами и правилами современного общества. Правда, все же было в ней то, что современниками принималось в большой неохотой. Тягу к науке удалось заглушить в молодой девушке на время, пока доктор Джекилл неожиданно для самой Джоанны и для себя не открыл перед ней таинственный мир ученых, сумев при этом оставить мисс Терпин все той же прекрасной леди. Джоанна обладала должным всякой приличной женщине терпением в полной мере, и свое недовольство открыто демонстрировать даже в крайних ситуациях она не стремилась. К ней и без того относятся неоднозначно в обществе, не хватало еще приобрести славу истеричной и несдержанной дамочке, бурно реагирующие на любые колебания из вне. Настороженный взгляд девушки таит в себе крайнее недоверие к явившемуся гостью, о весьма дурной репутации которого Джоанна была наслышана от мистера Пула, но выдать заведомо плохое отношение к мужчине не позволяет английская выдержка. Она без зазрения совести продолжает осматривать мистера Хайд, пользуясь его непонятной заминкой, и при всей своей образованности не может подобрать верный эпитет к его образу. Но одну вещь Джоанна знала совершенно точно. В своей жизни ей не приходилось сталкиваться с кем-то, кто вызывал в ней такой диссонанс, да и два ли еще можно найти похожего мужчину. Он не был агрессивен, даже, напротив, старался, чрезмерно старался казаться вежливым, что больше походило на фарс или простое издевательство. Правда, в один момент, от Джоанны не ускользает удивление, появившееся на долю секунды на лице мужчины, что позволяет ей думать, что ее возвращение чему-то помешало. Чему-то очень важному для мистера Хайда. И тем лучше, - думается ей в тот момент, когда с выжатой улыбкой она убирает оставленную без внимания руку и произносит легко и даже несколько заинтересованно, возвращая Хайда к недосказанному предложению:
[float=left][/float]- Да, мистер Хайд? Вы что-то хотели спросить? - его голос звучал растерянно и не понимающе, и Джоанна не может даже ответить: возмущает ее подобное в большей степени или смешит. Будто бы не он оказывается пришедшим в дом доктора Джекила (Джоанна почти уверена, что незваным, в противном случае, о подобном стоило предупредить) гостем, и не ему здесь не рады.
[float=right][/float]Обмен фальшивыми любезностями не прекратиться в течение всех минут, что придется волею судьбы провести этим двум людям в обществе друг друга, разбавленным слегка немым присутствием мистера Пула. Присутствие последнего, правда, некоим образом не влияло на происходящее. В ожидании чая Джоанна присаживается в кресло. Движения ее слегка суетны и неловки - отчего-то находиться рядом с Эдвардом Хайдом ей было крайне неудобно. Да и желания, по правде сказать, особого не было, что отражалось даже в сухом приглашении присесть: - Располагайтесь, мистер Хайд. Могу я поинтересоваться о цели вашего визита?- Будь ее воля, Джоанна непременно выставила бы гостя на улицу. У нее на то было не много причин, но вполне достаточно было одной - ей абсолютно не хотелось делить внимание Генри с кем-либо еще. Она не виделась с доктором Джекиллом с Рождества, и пускай это расставание было не самым долгим в их жизни, желание увидеть его и остаться наедине было сильнейшим. По натуре своей, Джоанна была оправданно эгоистичной. Долгое время находившаяся в своеобразном заточении, отныне она желает брать от жизни все, что только сможет, угождая каждой своей прихоти. И сегодняшним желанием (и желанием последних недель) было увидеть ее любимого доктора Джекилла. Мало того, что его не оказывается дома по ее возвращении  и никто из обитателей дома не может ей сообщить, куда отправился Генри, так еще и неожиданность в лице мистера Хайда непременно будет препятствовать выстроенной в голове идеальной схеме встречи с Генри.
Джоанна могла поклясться, что настолько нескрываемую приторность в голосе она слышит впервые, и она раздражает. Мисс Терпин не нравится эта картонная маска добродушия. Нет, ей вовсе не хотелось понравится гостю, но за столь фальшивой любезностью абсолютно невозможно понять истинных намерений. Порой во лжи бывает гораздо больше правды, но в случае Эдварда Хайда подобное заявление было бы ошибочным. Если Хайд готов утопить ее во лживой любезности, она готова сразить его непоколебимостью, по крайней, на сколько хватит ее далеко не ангельского терпения. Как учил ее дорогой доктор, люди часто провоцируют других людей на агрессию, и ни в коем случае нельзя ей поддаваться. С этой мыслью Джоанна поглядывает искоса на гостя и не спеша разливает поданный чай, прося оставить Пула ее наедине с молодым человеком, в то время как Хайд находит совершенно неожиданную тему для беседы. Каждая новая произносимая мужчиной фраза нравилась ей меньше предыдущей, и факт того, что ему нравится бывать здесь настораживает. Вывод напрашивается сам по себе - Хайд бывал здесь не раз. Не в обиду гостю, он едва ли был здесь на излюбленных Генри светских мероприятиях. В противном случае, она бы давно узнала о молодом человеке и совсем не в том свете, в каком он был ей представлен. Но даже присутствие Эдварда на званом ужине вызвало бы у нее меньшее удивление, чем дружба с генри Джекиллом.
Генри никогда не был замкнутым человеком, напротив, он стремился к общению с умными, образованными, интеллигентными и приятными людьми. Хайд проигрывал, как минимум, по одному пункту, и Джоанну действительно настораживал новый друг ее доктора. Слова о доме вводит девушку в легкое замешательство. Ей не приходилось задумываться о том, каким выглядит их дом для всех прочих людей. К слову, Джоанна искренне считала себя хозяйкой этого дома. Жила она здесь уже больше пяти лет, и за это время ей удалось изучить все комнаты и подготовить их к приему гостей. Эти кресла, обитые изумительным на ощупь материалом, были куплены ею год назад, массивные портьеры она заказывала у одной швеи из Саутуарка, книжные полки пополнялись новыми экземплярами едва ли каждый месяц, одну из кладовых пришлось переоборудовать в гардеробную, а гостевые спальни были давно обставлены на ее вкус.
- Освещать помещения, которые редко используются - расточительство, оттого в некоторых комнатах и коридорах бывает мрачно. Что касается доктора Джекилла... Он всегда верил в то, что называл "двойственностью человеческой души", и это не кажется мне чем-то странным. У каждого есть свои тайные, темные уголки... - Джоанна говорит медленно, стараясь удерживать в голове все спешно произнесенные мужчиной слова. Она наблюдает за его движениями и мимикой и становится все более и более настороженной - слишком он был нервозен, несдержан, непривычен. И совершенно точно в этом было нечто странное. - Признаюсь честно, да, мне крайне любопытно, что вас связало вместе с доктором, - она не произнесет этого вслух, разумеется, но историю знакомства Джекила и Хайда ей хотелось бы услышать из уст Генри, причем довольно давно. Она планировала этот разговор, пыталась прийти к единому мнению о том, как нужно его начать, в какой обстановке, чтобы не показаться навязчивой, вездесущей и назойливой. Хотя, в какой-то степени, это было правдой. Джоанна - порывистая, активная и энергичная молодая девушка, которой необходимо знать все и обо всем. Она изменчива, непостоянна, непоседлива - ее ум требует беспрерывного анализа, а скорость восприятия компенсировала утерянные восемнадцать лет жизни в доме судьи и клинике. Она спешит узнать все, боясь вновь упустить время, боясь снова погрузится в скуку и рутину. Только сейчас она ведет себя непривычно осторожно. Понять Хайда, прочитать Хайда ей не удается пока что - она лишь слушает внимательно каждое его слово, поднося время от времени к губам чашку чаем. Она не притрагивается к принесенным горячим лепешкам, хрустящим треугольным тостам, имбирным коврижкам и прочим поданным яствам, лишь маленькими глотками пьет ромашковый чай - ее любимый. А затем и вовсе прекращает какие-либо действия, сталкиваясь впервые с прямым взглядом Хайда.
Ярко-голубые глаза блестели нездоровым блеском, а взгляд был прожигающим, тяжелым и проникающим куда-то непозволительно глубоко, заставляя Джоанну неровно сглотнуть. Проникновенный, воспаленный, но при этом абсолютно трезвый и сильный - ей никогда не приходилось прилагать таких усилий, чтобы не отвести взгляд, но даже три секунды кажутся ей невероятно долгими. Она старается сделать как можно более естественно, чтобы не смущать мистера Хайда своим поведением, но Джанне кажется, что этого человека смутить невозможно априори. Она слегка зажмуривает глаза, стараясь собрать мысли внутри своей головы и вспомнить, какой вопрос она хотела задать, но вместо этого ставит чашку на стол и складывает руки в замок, устраивая их на коленях. Хайд переходит границы.
- Вы могли бы просто попросить подать другой чай, - Джоанна вскидывает брови в легком удивлении, не ожидая подобной реакции мужчины. Она не удерживается от того, чтобы не облизать свои губы в задумчивости, стараясь подобрать наиболее удачные слова, - Или вы считаете, что мне хотелось слышать эти откровения? - его расслабленная и вальяжная поза вызывает не меньшего недовольства внутри девушки, чем выпаленные пару мгновений назад слова. Она не хочет показаться грубой, но Хайд буквально вынуждает ее быть таковой, - Вы намерены ждать доктора Джекилла здесь? Как долго вы готовы ждать? И не может ли ваша встреча быть отложена на некоторое время? Я более чем уверена, что дело ваше не из тех, что не терпит отлагательств, - Джоанна улыбается мило и отстраняется от столика назад. Держаться от такого человека стоит как можно дальше.